ثُمَّ ٱلْجَحِيمَ صَلُّوهُ
косые линии шейных жил деликатно тянутся туда же - к манящей ямочке между тонкими, изогнутыми инопланетным дизайнером ключицами-обтекателями. Иногда видно, как между венами и сонной артерией вспыхивает квазаром пульсирующая жилка. под глубокими глазами-хамелеонами затемнели коричневым оттенком синяки - сколько ночей ты не спишь нормально? симметрично уравновешивая их на висках иссиня-зеленые вены, словно посадочные полосы, намекают суммой своих векторов на тонкие - - иронично-обманчиво изогнутые, с не лживым, но не понятым выражением, правильно расходящиеся в лучемерной, сияслепительной улыбке, жгущей пленку спрятанными за ней зубами, металлом, змеей-языком, губы. стрелами зазубренными сосков ты взираешь на мир, скрытый за одеждой и городскими наклейками - ты зришь то самое native, ты чувствуешь, раздеваешь ими душу, сверкая наконечниками набухших на выкате глаз - тех, что тела. Туловище дополнительно подчеркнутыми тенью линиями мышц, тщательно скрываемых, слабых, прекрасных, от лобка до ребер, вдоль спины вверх рисующих тебя, черно-бело, графикой зарисовывает мой мозг с самых странных ракурсов - там где я был, там, где я не был. Ноги стаями умиротворенно скрещены, мило разъежаются, деваются - они знают, куда им надо, я доверяю твоим ногам даже больше, чем собственному уху. Волосы в полете по-чаячьи кричат, пьют с нами чай, выглядываясь из под-себя ракетами антеннул. то - твои уши, скрывающие горькую правду, почище лаброса меня завлекающие, ощетинившиеся защитными противотанковыми, противоглюченными ежами и винами, гнилостными шикарностями, шрамиками, шрамами, словно твой же пупок, трехразмерный - ибо сверху зажил, ибо дальше вытянут между сережками, ибо ниже - заполнен изогнутым червем металла...
руки хрупкие, фарфором вытянутые пальцы, размеренно драммашинное сердце под выгнутыми спицами ребер вносят в меня свои ритмы, и я впервые с девушкой чувствую себя музыкальным инструментом, мы играем друг на друге, словно киберпанково спаяные деревянные скрипка и синтезатор со спрятанными в микрофонных резонаторах чипсетах, соединенных извилистыми манипуляторами мелодией вместе. глаза, которые невозможно описать, дирижируют, хотя ты сама - и есть глаз, око, окно в сладкую пустоту, хоть я и знаю, что вакуум - кисл. тонкие пальцы и моя ладонь - я чувствую шар гравитации, вокруг которого они волнами вьются. легкий наклон головы, серьезный взгляд сменяется улыбкой - но никому, боюсь, не дано увидеть это превращение. высокий лоб, высвобождающийся из под туманных волос, похож на арку своим изгибом, так же, как и линии пересечения бедер со спиной, живота с грудью, восходящей спиралью на вращающемся графине раз за разом приводящие меня в твои глаза, прямо в глаза
руки хрупкие, фарфором вытянутые пальцы, размеренно драммашинное сердце под выгнутыми спицами ребер вносят в меня свои ритмы, и я впервые с девушкой чувствую себя музыкальным инструментом, мы играем друг на друге, словно киберпанково спаяные деревянные скрипка и синтезатор со спрятанными в микрофонных резонаторах чипсетах, соединенных извилистыми манипуляторами мелодией вместе. глаза, которые невозможно описать, дирижируют, хотя ты сама - и есть глаз, око, окно в сладкую пустоту, хоть я и знаю, что вакуум - кисл. тонкие пальцы и моя ладонь - я чувствую шар гравитации, вокруг которого они волнами вьются. легкий наклон головы, серьезный взгляд сменяется улыбкой - но никому, боюсь, не дано увидеть это превращение. высокий лоб, высвобождающийся из под туманных волос, похож на арку своим изгибом, так же, как и линии пересечения бедер со спиной, живота с грудью, восходящей спиралью на вращающемся графине раз за разом приводящие меня в твои глаза, прямо в глаза
