ثُمَّ ٱلْجَحِيمَ صَلُّوهُ
владения духа в обществе спектакля:
бог плачет о потерянном небе,
рисует фьорды, какие-то каракули,
а у самого в кишках бурлит время.
сияет его волос, тонкий и длинный,
на нем - деревья, древние, как звезда.
жуки живут в его ушах, он кормит их мыслями,
его зубы - как рифы кораллов, они навсегда.
он ест сено и пьет чай из соломы.
на него работают тысячи коров.
он напевает под нос песенку "кто мы?",
а мы - люди - подхватываем и несем.
он прячет хаос у себя в подмышках,
он не бреет брови, он грызет нос,
у него пока есть всего две грыжи:
в одной вавилон, в другой - пизанский утес.
и каждый из семидесяти одного колокола
причиняет ему райскую боль, божественную боль.
и каждый из семидесяти одного прокола
каждые двенадцать часов, каждые двенадцать часов...
бог плачет о потерянном небе,
рисует фьорды, какие-то каракули,
а у самого в кишках бурлит время.
сияет его волос, тонкий и длинный,
на нем - деревья, древние, как звезда.
жуки живут в его ушах, он кормит их мыслями,
его зубы - как рифы кораллов, они навсегда.
он ест сено и пьет чай из соломы.
на него работают тысячи коров.
он напевает под нос песенку "кто мы?",
а мы - люди - подхватываем и несем.
он прячет хаос у себя в подмышках,
он не бреет брови, он грызет нос,
у него пока есть всего две грыжи:
в одной вавилон, в другой - пизанский утес.
и каждый из семидесяти одного колокола
причиняет ему райскую боль, божественную боль.
и каждый из семидесяти одного прокола
каждые двенадцать часов, каждые двенадцать часов...
