– Простым видом умеренной игры является воспроизведение на варгане мелодий народных песен так, чтобы были слышны и слова песни. При этом надо ударять по язычку в такт мелодии и беззвучно шевелить органами речи, как бы выговаривая слова песни. Тогда варган играет так, что можно слушать мелодию и даже слова. Поэтому якутский варган называется говорящим. Такая игра хорошо подходит для обучения начинающих чувствовать ритм музыки, – рассказывал шаман своему ученику. Тот сидел в полутрансе и терзал язычок варгана, извлекая из него все более и более оформленные звуки. Шаман зевнул и подсыпал еще травы в огонь костра, в ответ негодующе зашипевшего и заполнившего низкий купол юрты благостным дымом. Ученик шамана, покачиваясь, сконцентрировался на ярком рисунке расшитого бубна, не переставая играть на костяном варгане. Учитель уже не был нужен, Ытлыгэ Тэкичгын (так звали ученика шамана) замкнулся на себя с помощью варгана, и слушал теперь лишь зов сердца и гармонии. Внезапно в юрте стало очень холодно. Ытлыгэ оглянулся, и понял, что юрты-то и нет: сам он стоит посреди огромной снежной пустыни, и лишь рыбы летают где-то сверху над ним. Знатный Кит, король рыб, велеречиво проплыл прямо над Тэкичгыном, и тот присвистнул: такую бы тушу, да продать русским – на тысячу стальных варганов хватит. «Кстати о варганах, однако!» - хватился юноша своего инструмента, ведь во рту его не было, но после понял, что это также стало ненужным. В холодной атмосфере загробного мира звонко и могуче перекатывался звук Большого Небесного Хомуса. «И в правду, звук его напоминает сущность людей - решил Ытлыгэ, прочтя где-то в воздухе его латинское название, homus, – а в русских летописях упоминается также о варгане, как о военном музыкальном инструменте; возможно, что-то напутали английские миссионеры – ну какой же это war gun?»
Тэ прошел мимо призрачной фигуры Г.Воловича, советского летчика, впервые спрыгнувшего в точку северного полюса с парашютом. «Вот где я, - решил Тэкичгын. – Но как же Северная звезда?»
Большая белая медведица махнула лапой, и что-то подхватило чукчу за ноги и понесло по воздуху – хотя какой в загробном мире воздух? Тэкичгын отбивался и кричал, варган угрожающе обертонил, но небо было непреклонно. От резкого перепада давления чукча потерял сознание, а очнувшись, увидел вокруг себя оленью кожу да этнические узоры – он вновь очутился в каком-то чуме. Рядом с ним сидела прекрасная худая белая девушка и внимательно, сочувственно (а может быть, с укором) смотрела на него.
– Ты… северная звезда… богиня севера, я знаю. Спасибо, что забрала меня… - прохрипел Тэкичгын девушке, в бреду развалясь на неудобной койке. Девушка кивнула, что-то заговорила добрым теплым голосом, и провалилась во тьму вместе со всем остальным окружающим Тэ миром. Или это Тэкичгын улетел? Кто знал это тогда?
Девушка нахмурилась, и пошла к главному врачу, накинув поверх белого халата теплую чукчанскую шубу.
– Там… этот… шамановский, сын-то, умер вроде.
– Менингит? Не знал, что чукчи от этого умирают.
– В таких условиях минимальное воспаление мозга смертельно.
***
Тэкичгын летел, обнявшись с Девушкой Северной звезды, и вслушивался в звуки небесного варгана. Теперь его, Ытлыгэ, очередь дергать за язычок мира.