[Синкликаль]

я сегодня был в книжном. меня очень впечатлил Жозе Сарамаго. своей книгой о Каине. я читал её и страдал от цен и мира. я хотел купить комикс о звёздном часе Скотта Пилигрима (который был дёшев - да, в молодой гвардии пилигрим по сто сорок рублей том), книжку о Каине (которая была недорога), книгу о Сатане (которая была серьёзна), книгу о Набокове. альбом постимпрессионистов, не знаю, почему. в итоге я просто прочитал их и ещё немного новых рассказов павича. то есть, не всё - про скотта пилигрима, про каина, про смерть (у павича). охранники на меня косились, и я ушёл в зал образовательных материалов. спрятался за стопкой тестов ЕГЭ. сел на другую стопку тестов ЕГЭ. положил книжки на блок рекомендаций к сдаче ЕГЭ. не уверен, что я помешал кому-то поступить сегодня.

Comments

ты прекрасный.

[Синкликаль]

Сарамаго прекрасен.
"Херувиму приятно было видеть эту улыбку. На небесах тоже улыбаются, и много, но всегда — кротко, благостно и с легчайшим оттенком виноватости, словно просят извинения за свое блаженство, если к тамошнему времяпрепровождению можно применить это слово. Диалектический бой ева выиграла, теперь оставалось одержать победу и в схватке за еду. Сказал херувим: Я принесу тебе кое-каких плодов, но ты никому не говори. Да я-то рта не раскрою, но муж ведь так и так узнает. Завтра приводи его, надо поговорить. Ева сдернула с плеч шкуру и, оставшись нагою до пояса: Вот, в нее наберешь фруктов, сказала. Меч свистнул громче, будто внезапно получил некий импульс — тот же самый, что заставил херувима шагнуть вперед, тот же самый, что побудил его протянуть руку и коснуться евиной груди. Больше ничего не произошло да и не могло произойти, любая и всякая плотская забава ангелам, покуда они пребывают в этом статусе, воспрещена, лишь низринутым с небес мятежникам дозволено соединяться с теми, кто им по вкусу, кому по нраву они. Ева улыбнулась, положила свою руку на руку херувима и мягко прижала ее к груди. Вся в грязи, ногти — черны, будто она ими землю копала, волосы — как переплетенные угри в садке, но женщина все же, и притом женщина единственная."