ثُمَّ ٱلْجَحِيمَ صَلُّوهُ
Вот так вот я и проснулся.
От нежного тормошения.
Такого давно не было.
Я даже успел удивиться.
Я перевернулся на спину и уставился в потолок: как всегда его не было видно. Потом попытался перевернуться. Попытался.
На мне сверху сидела она. Существо, обладающее невероятно бледной кожей, холодными длинными пальцами, космой черных волос, взорванных невообразимым беспорядком и загримированными в черное провалами глаз. Надо сказать, красивых глаз. Но странных. Она легла на меня сверху и погладила своими длинными-длинными-длинными и, о ужас, ледяными пальцами мою небритую щеку. Слишком худая. Девушка, когда вы последний раз питались? Ее глаза выразительно уставились на мое, наверное, страшно заспанное, да к тому же небритое лицо. Красивые глаза, страшные глаза... Я понял, что мне в них не понравилось. Зрачка не было.
Всплыло имя: Нагайя.
- А я тебя разве звал? - хриплым, не своим голосом спросил я.
- Теперь ты принадлежишь мне, глупый ты мой... я зову тебя, когда хочу.
А ведь потолка действительно не было. Я был не у себя дома.
Ветер стучал мне в левый бок, и я поежился от осознания того, что лежу я на холодной, и, видимо, еще по-утреннему мокрой траве. Вокруг висел непрошибаемой стеной желтый туман. Нагайя поцеловала меня своими синюшно-холодными губами, и я неожиданно страстно ответил ей. Это был не обычный утренний холод: он манил, бодрил... и убивал. Вот так к людям приходит их смерть, подумал я. Оторвавшись от ее ласковых губ я довольно убедительно пробормотал:
- Эээ, мое время еще вроде как не пришло, Нагайя.
- дурачок, я зову тебя тогда, когда хочу... - хихикнула она.
- Иди ты! А вот я не хочу, чтобы этот раз оказался последним.
Я уже окончательно проснулся и потянулся, разминая мышцы. Нагайя положила голову мне на грудь и грустно вздохнула:
- Ты теплый, человек. Я не хочу тебя отпускать. Давай останемся здесь, я покажу тебе путь к нашему городу, тебе понравится... ты не будешь мертвым, как все!
- И как ко мне тут будут относиться, а? Единственному живом у на многие километры... Я замерз. Дай мне встать.
Нагайя послушно слезла с меня, и уселась на бледно-желтую траву, обняв свои колени руками. Бедняжка. Как же здесь одиноко... и холодно.
Для вас ведь не существует времени? Жди меня, и я обязательно приду к тебе, рано или поздно, моя Нагайя, моя смерть...
Ты только жди. А уж я свое обещание сдержу.
Можешь навещать меня в самые холодные дни зимы - только по ночам, когда я еще теплый. И я буду согревать тебя. Даже когда я буду не один, тебе все равно найдется место в моей кровати, моя Нагайя. Но я не могу жить здесь, в этом месте, для жизни не предназначенном.
Я встал, встряхнул затекшими ногами. Нет, так нельзя. И как теперь отсюда выбраться?
Но Нагайя уже исчезла, не попрощавшись. Естественно, она ведь теперь всегда со мной.
сесуальное развитие ребенка отмечено тремя последовательными большими фазами: оральная фаза, анальная фаза и генитальная фаза (половая).
целью оральной фазы является в первую очередь удовольствие от эротической стимуляции своих эрогенных зон и введения предметов. у взрослых поцелуи, некоторые более или менее извращенные действия, привычка пить или курить могут быть связаны с оральной фазой. специфические детские страхи, например страх быть съеденным, также связаны с оральной фазой. в действительности в данный период единение с предметом происходит в процессе приема пищи или после его окончания. следует также отметить, что поглощение объективно разрушает поглощаемое.
Я увидел сгорбленного человека в рваном пальто, он был очень похож на паука, да. Его глаза были надуты, точно вот-вот лопнут. Он тоже занимался поеданием дыма - по крайней мере, я заметил торчащую из его кармана трубку.
- Живой? - проскрипел паук.
- Я уже устал бродить по этому туману... - я только и смог, что выдавить из из себя это.
Паук пробормотал: "Набежало всяких... то люди, то оборотни, то вообще живые...", и просеменил куда-то вбок, а потом побежал вообще куда-то вверх и скрылся в тумане. Нет, ну так нельзя! Откуда здесь стена? Конца ей не видно: туман...
и вот я побрел вдоль этой стены, для верности держась рукой за ее шершавую поверхность...
От нежного тормошения.
Такого давно не было.
Я даже успел удивиться.
Я перевернулся на спину и уставился в потолок: как всегда его не было видно. Потом попытался перевернуться. Попытался.
На мне сверху сидела она. Существо, обладающее невероятно бледной кожей, холодными длинными пальцами, космой черных волос, взорванных невообразимым беспорядком и загримированными в черное провалами глаз. Надо сказать, красивых глаз. Но странных. Она легла на меня сверху и погладила своими длинными-длинными-длинными и, о ужас, ледяными пальцами мою небритую щеку. Слишком худая. Девушка, когда вы последний раз питались? Ее глаза выразительно уставились на мое, наверное, страшно заспанное, да к тому же небритое лицо. Красивые глаза, страшные глаза... Я понял, что мне в них не понравилось. Зрачка не было.
Всплыло имя: Нагайя.
- А я тебя разве звал? - хриплым, не своим голосом спросил я.
- Теперь ты принадлежишь мне, глупый ты мой... я зову тебя, когда хочу.
А ведь потолка действительно не было. Я был не у себя дома.
Ветер стучал мне в левый бок, и я поежился от осознания того, что лежу я на холодной, и, видимо, еще по-утреннему мокрой траве. Вокруг висел непрошибаемой стеной желтый туман. Нагайя поцеловала меня своими синюшно-холодными губами, и я неожиданно страстно ответил ей. Это был не обычный утренний холод: он манил, бодрил... и убивал. Вот так к людям приходит их смерть, подумал я. Оторвавшись от ее ласковых губ я довольно убедительно пробормотал:
- Эээ, мое время еще вроде как не пришло, Нагайя.
- дурачок, я зову тебя тогда, когда хочу... - хихикнула она.
- Иди ты! А вот я не хочу, чтобы этот раз оказался последним.
Я уже окончательно проснулся и потянулся, разминая мышцы. Нагайя положила голову мне на грудь и грустно вздохнула:
- Ты теплый, человек. Я не хочу тебя отпускать. Давай останемся здесь, я покажу тебе путь к нашему городу, тебе понравится... ты не будешь мертвым, как все!
- И как ко мне тут будут относиться, а? Единственному живом у на многие километры... Я замерз. Дай мне встать.
Нагайя послушно слезла с меня, и уселась на бледно-желтую траву, обняв свои колени руками. Бедняжка. Как же здесь одиноко... и холодно.
Для вас ведь не существует времени? Жди меня, и я обязательно приду к тебе, рано или поздно, моя Нагайя, моя смерть...
Ты только жди. А уж я свое обещание сдержу.
Можешь навещать меня в самые холодные дни зимы - только по ночам, когда я еще теплый. И я буду согревать тебя. Даже когда я буду не один, тебе все равно найдется место в моей кровати, моя Нагайя. Но я не могу жить здесь, в этом месте, для жизни не предназначенном.
Я встал, встряхнул затекшими ногами. Нет, так нельзя. И как теперь отсюда выбраться?
Но Нагайя уже исчезла, не попрощавшись. Естественно, она ведь теперь всегда со мной.
сесуальное развитие ребенка отмечено тремя последовательными большими фазами: оральная фаза, анальная фаза и генитальная фаза (половая).
целью оральной фазы является в первую очередь удовольствие от эротической стимуляции своих эрогенных зон и введения предметов. у взрослых поцелуи, некоторые более или менее извращенные действия, привычка пить или курить могут быть связаны с оральной фазой. специфические детские страхи, например страх быть съеденным, также связаны с оральной фазой. в действительности в данный период единение с предметом происходит в процессе приема пищи или после его окончания. следует также отметить, что поглощение объективно разрушает поглощаемое.
Я увидел сгорбленного человека в рваном пальто, он был очень похож на паука, да. Его глаза были надуты, точно вот-вот лопнут. Он тоже занимался поеданием дыма - по крайней мере, я заметил торчащую из его кармана трубку.
- Живой? - проскрипел паук.
- Я уже устал бродить по этому туману... - я только и смог, что выдавить из из себя это.
Паук пробормотал: "Набежало всяких... то люди, то оборотни, то вообще живые...", и просеменил куда-то вбок, а потом побежал вообще куда-то вверх и скрылся в тумане. Нет, ну так нельзя! Откуда здесь стена? Конца ей не видно: туман...
и вот я побрел вдоль этой стены, для верности держась рукой за ее шершавую поверхность...