ثُمَّ ٱلْجَحِيمَ صَلُّوهُ
Базаров сел, проникновенный:
Ужель Онегин воротился?
Да-да, сидит, пыхтит всем откровенно,
Татьяну, мол, он ждет, - прислужник торопился.
Базаров смолкнул и зевнул -
лавина с таким звуком сходит,
Вздохнул, поднялся, бродит.
И силится еще раз так зевнуть.
Вздохнул - и кинулся в утек,
и это тот, кто самый первый
Порой вставал злу поперек,
Ах! Как порой двуличны листья света
И как порой они шальны.
Вошел Онегин: "Вы больны?.."
Однако тот уже в подвале скрылся.
"О боги!" - думает, - "Как бы мне дома не лишиться?"
Никто не знает, почему
Базаров думал так,
И что вобще он думал,
И как в поэме этой
С Евгением он оказался.
Ужель Онегин воротился?
Да-да, сидит, пыхтит всем откровенно,
Татьяну, мол, он ждет, - прислужник торопился.
Базаров смолкнул и зевнул -
лавина с таким звуком сходит,
Вздохнул, поднялся, бродит.
И силится еще раз так зевнуть.
Вздохнул - и кинулся в утек,
и это тот, кто самый первый
Порой вставал злу поперек,
Ах! Как порой двуличны листья света
И как порой они шальны.
Вошел Онегин: "Вы больны?.."
Однако тот уже в подвале скрылся.
"О боги!" - думает, - "Как бы мне дома не лишиться?"
Никто не знает, почему
Базаров думал так,
И что вобще он думал,
И как в поэме этой
С Евгением он оказался.