ثُمَّ ٱلْجَحِيمَ صَلُّوهُ
Жили были в городе два брата-еврея. Один ювелир, и второй ювелир. Одного звали Абрахам Борух Гехтман, второго – Лазар Борух Гехтман. И имели они магазины в Москве. На каждого по магазину. У Абрама магазин был на Арбате, а у Лазара – на Сретенке, в доме купца Юрасова. Дела у обоих шли неважно: приходилось приторговывать часами и одалживаться друг у друга да у тетушки. Однажды Абраму надоела такая ситуация. Он был старшим братом, более решительным и усатым. Много слышал он о баснословных сборах синематографических балаганов. И в июле 1906 сам пошел в офис градоначальника и подал заявку на открытие электротеатра на втором этаже дома Бобовича, что на Арбате. Деловым человеком был Абрам Гехтман. Кроме синематографов он стал (одним из первых) заниматься прокатным бизнесом (вы знаете, раньше пленки покупались раз и навсегда), и, в конце концов, пооткрывал электротеатры по всей Москве, превратившись в солидную фигуру в кинобизнесе.
Пока брат его Лазар все приторговывал часами да ювелирными изделиями в своей лавочке на Сретенке, Гехтман превратился в символ успешного человека, а в кинематограф устремились самые разные люди. И однажды над лавочкой Лазара открылось странное заведение – театр «Гранд-Электро» некоего Хазова. Бедный Лазар, слушая россказни о баснословном успехе брата и каждый день глядя на то, как мимо его безлюдного магазина идут толпы людей на второй этаж в «Гранд-Электро», однажды плюнул на все и закрыл магазин. Так, через год и три месяца после триумфального вхождения Абрама в кинобизнес, его догнал брат Лазар, открыв на Яузской улице собственный синематограф.
Тем временем потомственный почетный гражданин, хозяин мебельного магазина и зажиточный купец Юрасов (тот самый, у которого Лазар и Хазов арендовали площадь – один для ювелирного, другой для кинематографического бизнеса), наблюдающий за успехом братьев Гехтманов и конкурирующего с ними Хазова, решается, забрасывает свой мебельный бизнес, со скандалом выгоняет последних арендаторов из дома (в числе которых был и пресловутый Хазов) и организует уже свой бизнес на руинах Хазовского «Гранд-элекро» на Сретенской.
Тем временем некий К.Я. Абрамович, подрабатывавший у того же несчастного Хазова управляющим, в свою очередь тоже разбивает свою копилку-хрюшку и организует собственный «Гранд-Электро» (надо сказать, что фантазией на названия он не обладал), уже на Тверской улице. Купец Юрасов в гневе мечет молнии и сменяет свою вывеску на «Сретенский Гранд-электро». Абрамович в это время, даром что еврей, выходит на орбиту Абрама Гехтмана и вступает с ним в жесткую конкуренцию – эти двое на довольно короткое время становятся серьезнейшими кинодельцами столицы. Брат Абрама, Лазар, к слову, конкуренции не выдержал и, под протекцией брата, стал вплотную заниматься прокатом. Вот такое вот переплетение судеб.
Пока брат его Лазар все приторговывал часами да ювелирными изделиями в своей лавочке на Сретенке, Гехтман превратился в символ успешного человека, а в кинематограф устремились самые разные люди. И однажды над лавочкой Лазара открылось странное заведение – театр «Гранд-Электро» некоего Хазова. Бедный Лазар, слушая россказни о баснословном успехе брата и каждый день глядя на то, как мимо его безлюдного магазина идут толпы людей на второй этаж в «Гранд-Электро», однажды плюнул на все и закрыл магазин. Так, через год и три месяца после триумфального вхождения Абрама в кинобизнес, его догнал брат Лазар, открыв на Яузской улице собственный синематограф.
Тем временем потомственный почетный гражданин, хозяин мебельного магазина и зажиточный купец Юрасов (тот самый, у которого Лазар и Хазов арендовали площадь – один для ювелирного, другой для кинематографического бизнеса), наблюдающий за успехом братьев Гехтманов и конкурирующего с ними Хазова, решается, забрасывает свой мебельный бизнес, со скандалом выгоняет последних арендаторов из дома (в числе которых был и пресловутый Хазов) и организует уже свой бизнес на руинах Хазовского «Гранд-элекро» на Сретенской.
Тем временем некий К.Я. Абрамович, подрабатывавший у того же несчастного Хазова управляющим, в свою очередь тоже разбивает свою копилку-хрюшку и организует собственный «Гранд-Электро» (надо сказать, что фантазией на названия он не обладал), уже на Тверской улице. Купец Юрасов в гневе мечет молнии и сменяет свою вывеску на «Сретенский Гранд-электро». Абрамович в это время, даром что еврей, выходит на орбиту Абрама Гехтмана и вступает с ним в жесткую конкуренцию – эти двое на довольно короткое время становятся серьезнейшими кинодельцами столицы. Брат Абрама, Лазар, к слову, конкуренции не выдержал и, под протекцией брата, стал вплотную заниматься прокатом. Вот такое вот переплетение судеб.
